^{Беседа 32}

^{Того же блаженного мар Исаака. Об изменении, <происходящем> от святых движений, и о просветленном пути в час молитвы, который дается нам милосердием Господа нашего.}

1. Когда временами случается, что пламенной молитвы удостаивается человек из–за пробуждения [1206] благодати, тогда бывают у него напряженные и бесчисленные движения в молитве — молитвы усердные, мощные и горячие, словно огненные угли. И в движениях этих сильный вопль [1207] восходит из глубины сердца его вместе со смирением, которое <происходит> от сильной радости. [1208] И откуда исходят они, оттуда же сокровенным образом получает он некое вспоможение в движениях своих в такие минуты, <то есть> от самой молитвы; и пламенеющий огонь возникает в душе благодаря радости его — до тех пор, пока человек тот до самой бездны не смирится в помыслах своих. Итак, эти движения пробуждаются в нем благодаря молитве — молитвы чистые и сильные, напряженные и неудержимые в стремлении своем. Они появляются в сокровенности сердца [1209] вместе с неуклонным взиранием на Бога. И кажется человеку тому, что в теле своем приближается он к Господу нашему в ту минуту по причине искренности [1210] помыслов молитвы его, восходящей к Нему.

2. Если же удостоен он сознательной молитвы, [1211] то в тот миг, когда встречает он малейшее слово молитвы, тотчас иссыхает молитва на устах его и бывает он полностью успокоен от всяких движений, и достигает он неподвижной тишины в душе своей и в теле своем.

3. Кто прошел по этому пути, тот поймет сказанное об этих двух формах молитвы. [1212]

4. Или, может быть, есть такой человек, который воображает, что чин и движение духовной молитвы есть что–либо одно из этого. Пусть же поймет думающий так, что все эти вещи и бесчисленные другие подобные им суть чин чистой молитвы и чистых душевных помыслов, возникающих в человеке во время молитвы. [1213] А в жизни духа <уже> нет молитвы. Всякая существующая молитва <состоит из> прекрасных помыслов и душевных движений. На духовном же уровне и в жизни <духа> нет ни помыслов, ни движения, нет даже какого–либо ощущения малейшего движения души относительно чего–либо, ибо естество полностью удаляется от этого и от всего, что свойственно ему. И пребывает <человек> в некоей несказанной и неизъяснимой тишине, ибо действие Духа Святого пробуждается в нем, и поднимается он выше области [1214] душевного знания.

5. Что же скажем? Где нет помыслов, там как можно говорить о молитве или о чем–либо еще?

6. Относительно этого чина если кто желает услышать в точности, пусть прочитает выше длинное Слово, написанное нами о духовной молитве; [1215] оттуда научится он ясно всей сути этого учения о жизни в молитве [1216] и о видах чистоты и нечистоты ее. [1217] <Научится он также тому>, что есть духовное движение и почему называется молитвой этот <духовный> подъем, который превыше движений душевности, несмотря на то, что на духовном <уровне> [1218] нет молитвы. Все это мы ясно написали там.