Таинственное объяснение 99 псалма

Воскликните Богови вся земля [850]. Землей здесь назван человек. Это название дано человеку Самим Творцом его, Богом. Бог сказал Адаму: земля еси [851]. Хотя я одушевлен, но — земля: одушевлен я душою мертвою. Мертвая душа во время земной жизни погребена в земле, то есть заключена в страстном теле, как в темнице, как в оковах, и порабощена ему; по разлучении с телом, она нисходит в недра земли. Для спасения — необходимо оживление.

Чтоб земле ожить, и воскликнуть Богови, нужно предварительное уничтожение в ней разобщения, произведенного в ней падением, нужно соединение ее с собою и в себе. Воскликнуть {стр. 302} Богови может только вся земля: только все цельное, воссоединенное с самим собою и в себе существо человека, руководимое умом, нерасхищаемым и неколеблемым в молитве чуждыми помыслами, может устремиться всеми силами своими к Богу; только все кости могут обратиться с живым словом истинной молитвы к Богу; всеми костями названы в Писании все составные части человека, собранные и воссозданные Господом, соединенные воедино между собою, соединенные воедино с Господом [852]. Тогда поймет человек из внутреннего опыта, совершившегося в душе его, что он ожил духовно, что дотоле был в плену, в оковах, в смерти. Из этого блаженного опыта преподобный Ефрем сказал: «Умножилась на мне, Господи, благодать Твоя, утолила глад мой и жажду мою, просветила мой омраченный ум, собрала скитавшиеся помыслы мои, наполнила мое сердце. Теперь поклоняюсь, припадаю, молюсь и умоляю Тебя, исповедуя мою немощь: ради человеколюбия Твоего, ослабь во мне волны благодати Твоей и сохрани ее для меня, чтоб опять дать мне ее в страшный день (второго пришествия Твоего или в день смерти моей). Не прогневайся на меня, Человеколюбец! не терплю быть без нее, и потому, отвергши всякое сомнение, обращаюсь к Тебе с молитвою. Превыше меры умножилась во мне благодать Твоя, и язык мой изнемог, не имея средства выразить ее; ум мой пришел в недоумение, не вынося множества волн ее. Образ и сияние благословенного Отца! укроти во мне ныне волны ее, потому что она сжигает члены мои и сердце; укроти здесь, чтоб там опять дать ее. Спаси меня, Владыко, и соделай достойным Царства Твоего. Не помяни беззаконий моих, и не прогневайся на дерзновение молитвы моей. Даруй мне просимое мною, и вселись в меня, как в обитель [853], с благословенным Отцом Твоим, в день явления Твоего [854]. Христе! даруй мне молитву мою, потому что Ты один — Податель жизни. Скрой беззакония мои от друзей моих! прими эти слезы мои! да предстанет перед Тобою плач мой!» [855]. — Эта речь — речь упоенного духовно милостию Божиею: она — воскликновение. {стр. 303} Работайте Господеви в веселии, внидите пред Ним в радости [856]. Доколе молитва расхищается чуждыми помыслами, дотоле подвиг молитвы совершается с трудом, со скорбию, с понуждением и насилием себя, дотоле молящийся не допускается пред лице Божие. Когда же молитва начнет произноситься из всего существа, тогда подвиг ее преисполняется духовным наслаждением. Этим наслаждением влечется подвижник к подвигу, ободряется, укрепляется, удерживается в подвиге; подвиг молитвы соделывается главнейшим, непрестанным единственным подвигом подвижника. В несказанной радости делатели непрестанной молитвы входят духом пред невидимое лице Божие и предстоят лицу Божию. Предстоят они этому Лицу, потому что чуждые помыслы и мечтания, составлявшие непроницаемую завесу, отъяты. Нет никакого препятствия к зрению! Но Бог, необъяснимо зримый чистотою сердца, пребывает невидимым: Бога никтоже виде нигдеже [857] по причине бесконечной тонкости, духовности существа Его. Совершенство существа Божия служит причиною неприступности [858] его не только к видению тварями, но и к постижению: оно — мрак под ногама Его, оно — тьма, положенная в покров, которым закрыт Бог. Приклони небеса и сниде…. Бог, и взыде на Херувимы и лете, лете на крилу ветреню [859]. Преклонением небес и сошествием с них названо здесь умаление Богом величия Его, приспособление Его к свойствам тварей, по всемогуществу Его и неизреченной благости. Он как бы умаляется, нисходит с высоты совершенства Своего, чтоб соделать ощутительным всесвятое действие Свое Херувимам и тем человекам, которые оказываются, подобно Херувимам, способными к Богоношению. Действие Духа Божия уподоблено движению {стр. 304} ветра или движению на крыльях ветра, чтоб показать, что это действие — невещественно, вполне духовно.

Радость и веселие свойственны душе, ощутившей оживление, ощутившей избавление из плена, в котором держали ее грех и падшие духи, ощутившей осенение Божественной благодати, ощутившей, что действием этой благодати она представлена лицу Божию, возведена в непорочное и блаженное служение Богу. Радость и веселие так сильны, что Святой Дух приглашает ощутившего их к воскликновению. Как не воскликнуть от радости освободившемуся, ожившему, окрылатившемуся, вознесшемуся с земли на небо? Воскликновение принадлежит духу человеческому. Оно сильно, но духовно: плоть и кровь не имеют, и не могут иметь в нем участия. Самовольное действие их устраняется: они поступают в подчинение действующей благодати Божией, служат орудиями в истинном подвиге и уже не увлекают человека в неправильные состояния и действия.

Уведите, яко Господь Той есть Бог наш: Той сотвори нас, а не мы: мы же людие Его и овцы пажити Его [860]. Молящийся молитвою нечистою имеет понятие о Боге мертвое, как о Боге неведомом и невидимом. Когда же, освободившись от расхищения и пленения помыслами, он допустится пред невидимое лице Божие, тогда познает Бога познанием живым, опытным. Он познает Бога, как Бога [861]. Тогда человек, обратив взоры ума на себя, видит себя созданием, а не существом самобытным, каким обманчиво представляются люди самим себе, находясь в омрачении и самообольщении; тогда уставляет он себя в то отношение к Богу, в каком должно быть создание Его, сознавая себя обязанным благоговейно покоряться воле Божией и всеусердно исполнять ее. Пажить Бога — воля Его, открытая для овец Его в Священном Писании и являемая в непостижимых судьбах Его.

Внидите во врата Его во исповедании, во дворы Его в пени их: исповедайтеся Ему, хвалите имя Его [862]. Средство к получению доступа пред лице Божие — смирение. Смирение — врата Божии, врата во дворы Божии, в нерукотворенный чертог и {стр. 305} храм Божий, в храм сердечный, в котором водворен Бог при посредстве Таинства Крещения. Врата Божии принадлежат единственно Богу. Они — врата Его; они отворяются исключительно перстом Божиим. Пред отверзением их даруется исповедание, исповедание сердечное, исповедание от всей души. Исповедание есть действие смирения. Исповедание есть выражение человеком сознания его пред Богом. Сознание это является при отверзении очей наших на нас самих от прикосновения благодати к очам души, причем ум отрясает слепоту, доселе омрачавшую его и лишавшую правильного, богоугодного самовоззрения. Мы исповедуем, — исповедуем от полноты убеждения, от такой полноты убеждения, с какою произносится и исповедуется Символ Веры — что мы существа падшие, обремененные и тою греховностию, которая принадлежит всему человеческому роду, и тою, которая принадлежит каждому из нас в частности. Мы воздаем славу правосудию Божию, извергшему преступный род наш из рая на землю, обрекшему все человечество на труд и злострадание, карающему каждого человека частными казнями за частные его согрешения. Вслед за исповеданием является непарительная молитва. Она — дар Божий. Десницею этого дара восприемлется молящийся из среды окружавшего и пленявшего развлечения, представляется, вне всякого развлечения, лицу Божию в нерукотворном Божием храме. Из совершенного смирения и из совершенной покорности воле Божией рождается чистейшая, святая молитва. Не может она родиться иначе, и из иных деланий: так винограду свойственно родиться на одной лозе, ни на каком ином древе. Молитва эта названа пением, потому что молитва духа есть святая, таинственная песнь, которой воспевается Бог. Великий Павел сказал: исполняйтеся Духом, глаголюще себе во псалмех и пениих и песнех духовных, воспевающе и поюще в сердцах ваших Господеви [863]. «Просвети мои очи мысленный, отверзи моя уста поучатися словесем Твоим, и разумети заповеди Твоя, и творити волю Твою, и пети Тя во исповедании сердечней, и воспевати всесвятое имя Твое!» [864]

Яко благ Господь, в век милость Его, и даже до рода и рода истина Его [865]. По познании и исповедании правосудия {стр. 306} Божия, по оправдании судеб Божиих [866] подвижник молитвы вступает в познание бесконечной благости Божией, неразлучной с правосудием Его. В союзе благости Бога с правосудием Его является всесвятая истина Его: милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастася [867]. В молитву молящегося молитвою чистою проливается из ощущения благости Божией духовная сладость, погружающая дух человеческий в бездну смирения, вместе возносящая его от земли на небо. Такой молитвенник есть и уединеннейший безмолвник. Безмолвник этот пребывает непрестанно при Боге по действию в нем Бога, вне мира, вне помышлений о преходящем, вне сочувствия к преходящему. Сердце, ожив ощущением своим для Бога и для всего, что принадлежит Богу, умирает для мира, умирает для всего, что враждебно Богу и что чуждо Бога. В смерти этой — жизнь, и в погибели этой — спасение. Аминь.